Природа самотранслируемого сообщения такова, что его трудно удержать в себе. Человек в любом случае старается передать его даль¬ше, а передав, испытывает психологическое облегчение. Эта особен¬ность данного вида информации отражена и в фольклоре. Вспом¬ним: цирюльник не мог успокоиться, пока не произнес страшную тайну («У царя Мидаса ослиные уши») хотя бы в яму, т.е. фиктивному слушающему. И высказавшись, стал обыкновенным человеком. Можно предложить несколько объяснений этому свойству самотранслируемости: Во-первых, достаточно часто слух содержит информацию, прин¬ципиально умалчиваемую средствами массовой коммуникации. Ес¬тественно, что подобная информация интересует многих и потому, став доступной, легко передается. Верно и обратное: слух никогда не повторяет того, о чем говорят средства массовой коммуникации. То есть мы имеем следующие соответствия: зона молчания массовой коммуникации равна зоне распространения слуха, зона «говорения» слуха равна зоне молчания массовой коммуникации. Во-вторых, в более широком плане следует отметить, что слух, вероятно, есть косвенное проявление коллективного бессознательного, определенных архетипических (по К.Юнгу) феноменов. Это ответ на коллективные тревожные ожидания, хранящиеся в каждом. Интересно, что на эксплуатации этого свойства человеческой нату¬ры покоится целый пласт явлений массовой культуры. Как написал Н. Кэррол: «Ужас расцвел в качестве основного источ¬ника массового эстетического возбуждения». Подтверждением это¬го могут служить даже названия типов слухов, классифицируемых исследователями: слух-желание, слух-пугало, агрессивный слух. Слух как коммуникативная едини¬ца опирается на определенные, иногда затемненные коммуникатив¬ные намерения. Однако он материализует их вовне, проявляет, фик¬сирует. В-третьих, слух – это ответ на общественное желание, представление. В нем заключен отнюдь не индивидуальный интерес, а раз так, то наши мерки, выработанные при анализе общения индивидуального, слабо переносимы на этот качественно иной тип общения. Реаль¬но слух – это общение толпы. Элементы строгой логики здесь прак¬тически неприменимы. В.М. Бехтерев писал: «Толпа связывается в одно целое главным образом настроением, а потому с толпой говорить на¬до не столько убеждая, сколько рассчитывая победить ее горячими словами. А когда это достигнуто, остается только повелевать, прика¬зывать и давать всем пример, ибо последний действует подобно вну¬шению, чем обычно и пользуются все знаменитые военачальники». И далее: «Всякий индивид, поглощаемый толпой, теряет в тормозя¬щих влияниях и выигрывает в оживлении сочетательных рефлексов подражательного характера. В толпе индивид утрачивает благодаря действию внушения значительную долю критики при ослаблении и притуплении нравственных начал, при повышенной впечатлительности и поразительной внушаемости». Важной коммуникативной составляющей, характерной для слу¬ха, является его устность. Слух принципиально принадлежит неписьменной коммуникации. Он распространяется в устной среде, те¬ряя многие свои качества попадая на страницы, например, газеты. Там он служит лишь поводом для опровержения или подтверждения, однако не является при этом уже самостоятельной единицей. Мы недооцениваем сегодня устный тип коммуникации в связи с всепогло¬щающим характером письменного общения. Ю.М. Лотман подвергает сомнению деление на низшую и высшую стадии по отно¬шению к устной/письменной коммуникации. Он пишет: «Для того чтобы письменность сделалась необходимой, требуются нестабиль¬ность исторических условий, динамизм и непредсказуемость обсто¬ятельств и потребность в разнообразных семиотических переводах, возникающих при частых и длительных контактах с иноэтнической средой». Некоторые наши сообщения и в современном обществе носят принципиально устный характер. Это все бытовые разговоры, раз¬ного рода неофициальная информация об официальных событиях, которая может попасть на печатные страницы только в мемуарной литературе. Дж.Киттей справедливо отмечает, что не все виды устной речи могут адекватно фиксироваться письменностью, и общество не выработало этих приемов фиксации сознательно. К подобным специфическим явлениям, характерным только для устной формы, Дж. Киттей отно¬сит хезитации, исправления, нарушения грамматичности, повторы. Это действительно те элементы, которые старательно редактируют¬ся и уничтожаются в письменной речи.
Join Us On Telegram @rubyskynews
